Сейчас я письма твои читаю. Нет, перечитываю скорей. Как дальше быть я, увы, не знаю, но эти мысли гоню взашей. Я никогда не смогу поверить, что ты нелепо так встретил смерть. Нет, смерти ты не откроешь двери, я буду ждать тебя, верь, не верь... Да, глупости, говорю с бумагой, как будто строки ответят мне, как будто вновь развернутся стяги, как будто тонет вина в вине. Я проcто слишком помню другое, я помню шелк на глазах своих, я помню шепот «идем со мною», я помню вечер, что был так тих, я помню, как молодые руки, привыкшие к струнам и клинкам, касались так, будто нет разлуки, будто нет ни «потом», ни «вчера»... И помню, что в темноте дразнящей дыхание словно срывалось с цепи, я помню... Нет, моя память не спит. Нет, я не камень, это лишь маска, я знаю, я видел и маски твои. Да, время такое. Сейчас не до ласки, не говоря уж о глупой любви. Где ты — я не знаю. Вернись и командуй, а впрочем — просто вернись налегке. Огонь пожирает бумаги все жадно. И блики играют на тонком платке.
Он стоит так близко, прямо за спиной у Первого маршала; прием продолжает сиять и гудеть. Рокэ, шепчет он, Рокэ... — тихо, на ухо, — я хочу раздеть тебя, Рокэ, хочу, чтобы на тебе остались одни только чулки; хочу увидеть твое обнаженное тело, водопад волос, который так сладко и крепко сжимается в тугой хвост в кулаке — и оттягивает твою голову назад, ко мне, ближе, Рокэ... Не закрывай глаза. Не закрывай! Или нет, я лучше... — Лионель сладко выдыхает, почти касаясь губами белой скулы, и Алва чуть прикрывает ресницы. — Я лучше завяжу их тебе, закрою платком, затяну так, чтобы ты ощутил свою беспомощность, Рокэ... Я буду касаться тебя, гладить тебя, и ты будешь только чувствовать и не будешь ничего видеть, мой Рокэ, мой Росио... Разведи ноги, расставь их, вот так. — Первый маршал чуть меняет положение, поправляя шпагу; Ли не двигается, и воздух между их телами уже почти болит. Возьму тебя, ослепленного, пальцами — не шевелись, Рокэ, не смей... — трахну тебя, чтобы ты кончил без единого прикосновения, чтобы стонал так хрипло, не двигаясь. Не двигайся! Не смей... Хочешь, Рокэ? Хочешь?..
Первый маршал напрягает спину — и едва заметно содрогается длинной волной. Лионель облизывает пересохшие губы. Все вокруг уверены, что они говорят о политике, о да, о чем же им еще говорить! Ли криво ухмыляется и чуть отступает назад. Первое, что делает Рокэ в темном коридоре — это ухватывает его за повязанный на шее черный платок.
слишком эээ простой и нижний по отношению к рокэ я раньше тоже такого мнения придерживалась (и соотв. пейринг был не интересен), а теперь по-другому Эмиля увидела... Вообще в этом пейринге сильно роляют отношения между Арно-старшим и Рокэ... Ли - утонченная натура и сам себя считает номером два, имхо это как раз предпосылка что бы снизу быть) Но вообще, все это имхи и ничего кроме
Eva Schwarzstrahl меня скорее всего забросают тухлыми помидорами, но ваше исполнение вызвало у меня только одно желание - Вот честно, я не верю, что это взрослые мужчины, а не непонятно какого пола и возраста существа(((
Неправильное у вас желание, Kristaniel, ах, какое неправильное! У вас сие... произведение должно было вызвать желание немедленно ввести себе палец в любое подходящее для этого отверстие (в ноздрю, например) и сладострастно застонать от вожделения и удовлетворения одновременно. Что ж вы так?.. Помощник кэпа.
181 слово
Сейчас я письма твои читаю. Нет, перечитываю скорей. Как дальше быть я, увы, не знаю, но эти мысли гоню взашей. Я никогда не смогу поверить, что ты нелепо так встретил смерть. Нет, смерти ты не откроешь двери, я буду ждать тебя, верь, не верь... Да, глупости, говорю с бумагой, как будто строки ответят мне, как будто вновь развернутся стяги, как будто тонет вина в вине. Я проcто слишком помню другое, я помню шелк на глазах своих, я помню шепот «идем со мною», я помню вечер, что был так тих, я помню, как молодые руки, привыкшие к струнам и клинкам, касались так, будто нет разлуки, будто нет ни «потом», ни «вчера»... И помню, что в темноте дразнящей дыхание словно срывалось с цепи, я помню... Нет, моя память не спит. Нет, я не камень, это лишь маска, я знаю, я видел и маски твои. Да, время такое. Сейчас не до ласки, не говоря уж о глупой любви. Где ты — я не знаю. Вернись и командуй, а впрочем — просто вернись налегке.
Огонь пожирает бумаги все жадно. И блики играют на тонком платке.
не з.
Не заказчик
Он стоит так близко, прямо за спиной у Первого маршала; прием продолжает сиять и гудеть. Рокэ, шепчет он, Рокэ... — тихо, на ухо, — я хочу раздеть тебя, Рокэ, хочу, чтобы на тебе остались одни только чулки; хочу увидеть твое обнаженное тело, водопад волос, который так сладко и крепко сжимается в тугой хвост в кулаке — и оттягивает твою голову назад, ко мне, ближе, Рокэ... Не закрывай глаза. Не закрывай! Или нет, я лучше... — Лионель сладко выдыхает, почти касаясь губами белой скулы, и Алва чуть прикрывает ресницы. — Я лучше завяжу их тебе, закрою платком, затяну так, чтобы ты ощутил свою беспомощность, Рокэ... Я буду касаться тебя, гладить тебя, и ты будешь только чувствовать и не будешь ничего видеть, мой Рокэ, мой Росио... Разведи ноги, расставь их, вот так. — Первый маршал чуть меняет положение, поправляя шпагу; Ли не двигается, и воздух между их телами уже почти болит. Возьму тебя, ослепленного, пальцами — не шевелись, Рокэ, не смей... — трахну тебя, чтобы ты кончил без единого прикосновения, чтобы стонал так хрипло, не двигаясь. Не двигайся! Не смей... Хочешь, Рокэ? Хочешь?..
Первый маршал напрягает спину — и едва заметно содрогается длинной волной. Лионель облизывает пересохшие губы. Все вокруг уверены, что они говорят о политике, о да, о чем же им еще говорить! Ли криво ухмыляется и чуть отступает назад. Первое, что делает Рокэ в темном коридоре — это ухватывает его за повязанный на шее черный платок.
Не курю, а то бы тоже кончил и закурил.
Автор №2, Вы оправдали существование конкурса однострочников.
Ужасно любопытно, кто Вы есть.
оппа, вот тебе и фиялка с моральными устоямиАвтор, не узнала вас в гриме
Акын Калабас эмиль/рокэ тоже хорошо, но эмиль слишком эээ простой и нижний по отношению к рокэ, с Ли мне нравится, что Ли все-таки Алву подавляет))
Ли - утонченная натура и сам себя считает номером два, имхо это как раз предпосылка что бы снизу быть) Но вообще, все это имхи и ничего кроме
Вот честно, я не верю, что это взрослые мужчины, а не непонятно какого пола и возраста существа(((
У вас сие... произведение должно было вызвать желание немедленно ввести себе палец в любое подходящее для этого отверстие (в ноздрю, например) и сладострастно застонать от вожделения и удовлетворения одновременно. Что ж вы так?..
Помощник кэпа.
Eva Schwarzstrahl, возможно, для вас это и станет открытием, но вы не единственный трололо в фэндоме.
Кэп.